ГРАМУЛЕЧКА. Часть Первая

Я шёл к вокзалу. В рюкзаке лежал шмат сала, три банки варенья, фотокамера и бутылка самогона. Культурный набор сельского интеллигента. С таким набором — хоть куда.

«Москвич», было обогнавший меня, неожиданно остановился и стал сдавать задним ходом. «Бить будут», - приветливо мелькнуло в голове. Давно не мелькало. Я остановился. Из-за руля «Москвича» вылез Вовка и, широко растопырив руки, пошёл ко мне, богато улыбаясь золотым зубом. «Обнимать будут», - мелькнуло-2.

Обнимал меня Вовка даже не по-дружески, а как-то по-хозяйски, словно внешне неплохого, но не очень знакомого коня. Пока он это делал, с пассажирского сиденья вылезла его баба и мелкими деловыми шажками двинула к багажнику. Однажды я с ней уже встречался. Мы тогда пили на опушке и она, как человек хорошо знающий меру, после первой, максимум, второй или третьей пол-литры сказала:

- Ну, мне больше нельзя, я на пятом месяце.

Этим она мне сразу тогда понравилась. Таких хороших женщин вообще немного.

Мы с Володькой обнимались и любовались друг другом минуты две, а она в это время чем-то шерудила в багажнике, засунувшись в него наполовину. «Выпивать будем! - догадался я, глядя на торчавшую из багажника ситцевую попу, - не за домкратом же она туда полезла!»

Наконец Вовка спиной почуял, что всё уже готово и сказал: «Ну, давай по грамулечке за встречу!»

На дне багажника лежала газета, на ней тарелки, стаканы, на тарелках — колбаса, сало, огурцы с помидорами, в стаканах — самогон. Вовкина баба скромно стояла столбом в сторонке как придорожный метрдотель.

- В Москву? - спросил Вовка, брызгая в меня помидором.
- Угу, - кивнул я, пуляя в него огуречными семечками.

Мы вытерлись и снова обнялись.

- День-рожденье у меня, - сообщил Вовка, - хлопцы шашлык делают. Поехали с нами на речку?
- Поехали, - сказал я, опять принимая стакан, - ничего Москве без меня не сделается...
- Молодец! - кивнул Володька. - Да и шо там, на  вокзале том делать? - на Люсю глядеть?

Люся — наша местная сумасшедшая. Сто лет назад она влюбилась в проезжего геолога. Или в полярника. А, может, - лейтенанта. Сейчас никто точно не знает, а сама Люся уже и тогда не помнила. Лейтенант этих геологических полярных войск на одну ночь образовал с Люсей крепкую молодую семью. А утром уехал, пообещав телеграммой вызвать Люсю к себе на свой военный полюс.

Ожидая телеграмму, Люся сошла с ума. Сначала она ходила на почту, но там ничего для неё не было.

- Жди, дура такая! - сердобольно говорили Люсе бандерольные и телеграфные бабы.

Тогда Люся собрала котомки и пошла на вокзал. Всем встречным она объясняла, что лейтенант прислал ей билет и что она уезжает к нему с вещами. «Ну, дай вам бог богатства и детей много», - говорили встречные. Люсе это понравилось и она захотела слышать эти слова снова и снова. Так она и повадилась вечерами ходить на вокзал.

Год шёл за годом, пятилетка за пятилеткой.

- Уезжаешь, Люся? - спрашивали её.
- Билет мне прислал! - расцветала Люся, в доказательство своих слов встряхивая котомками.
- Ну, дай вам бог детей и богатства, - говорили ей.

В котомках лежали старые, совсем истрёпанные вещи. Платье ситцевое, туфли-лодочки с дырявыми рассохшимися подошвами, бутылка с водой и подушка, на которой давным-давно спал одноразовый Люсин муж.

- Ну, счастливо, Люся! - по-прежнему говорили ей люди. - Устроишься — напиши.

Люся радостно кивала. Ни в лодочки эти, ни в платье с горохом она уже не влезала: старая, толстая, чего там! Лейтенант, поди, и не узнал бы. Так что, даже хорошо, что Люся не помнила, к кому и куда она каждый вечер уезжает...

- По-прежнему на вокзал ходит? - спросил я.
- А куда она денется? - ответил Вовка.

...Я и Вовка дружим с детства. Вместе закончили школу. Вместе получили права. Вместе нас призвали в армию. Вместе мы туда и поехали.

- Смотри, как я скажу, так и делай, - предупредил меня Вовка, когда нас везли в Брянск на сборный пункт. - Без меня не дёргайся. Со мной не пропадёшь.

Вокруг играли гармошки и гитары. Электричка раскачивалась больше чем надо. Наливали даже машинистам. Наливали ментам, которые подсаживались нас успокаивать. Менты быстро успокаивались и, плюясь в рации, кричали начальству:

- Да спокойно всё, говорю! Именно шо общественный порядок. Нормальные хлопцы, в армию едут! Почему стакан? Хто трезвые? Я - да, они - по слегка. Тарасов сменился. Я - грамулечку тока! Грамулечку, говорю, я ж при оружии. У машинистов? - был! - там тоже в рамках всё...

...В деревнях, разбросанных по нашим лесам, приняты две дозы: стакан (двести граммов) и грамулечка. Грамулечка - это полстакана. Но сколько это получается в граммах - не всегда понятно.

При этом стаканами пьют одни конченные алкоголики. Мы (я и остальные) пьём только грамулечками. Пишется через одно «мэ». «Стакан» пишется через одно «нэ», но стаканами пить — ни себя, ни людей не уважать.

***

В Брянске нас собрали больше трёх тысяч человек. Вернее, не человек, а призывников. В моё время считалось, что пацан должен обязательно отслужить в армии. Без этого никуда. Во-первых, партизанский край, «шумел сурово брянский лес» и всё такое. На девятое мая разборки партизан с полицаями доходили до драк.

- И вот, деточки, - рассказывал пионерам какой-нибудь дед, - собрались мы, народные, будем так говорить, мстители и пошли прочёсывать с немцами лес, того шо сволота эта, будем так говорить, враги народа, последних коров с Хутора увели у мирных, будем так говорить, жителей...

- Сука! - тряся палкой, вырывался из толпы другой дед. - Хто это тут, будем так говорить, мститель?! Ты ж самый полицай был!

- И правильно! - огрызался первый выступающий. - А скотину с Хутора сводить — это как? Сидят, главное, у себя по землянках и колхозное добро жрут! А мы порядок обеспечивай! Скажи спасибо, я табе не пристрелил тада! Хорошо, немец не дал...

При таких раскладах не служить в армии было нельзя. Могла «постигнуть суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение трудящихся». Короче, люди б не поняли. И если на «суровую кару» еще было наплевать, то «презрение трудящихся» тому, кто не служил, было обеспечено на всю жизнь.

- Получается, ихьего хлопца в армию не взяли, - озадачивался сосед. - А ён к моей дочкé через забор лазил. Во таперь и не знаю, больной, наверное. Получается, детей не будет. Дочкý попытать, чи шо? Паразит! Получается, не стоѝт у его...

Вот только непонятно, почему для того, чтоб выяснить «стоѝт? — не стоѝт?» надо было два года торчать в армии, которой, вообще-то, от этого самого «стоѝт» только одни проблемы и сильный расход брома на душу военного населения. Может, Родине просто было надо, чтоб оно там «настаивалось» на случай войны? Хрен поймёшь эту Родину с её армией и презрением трудящихся!..

***

...Меж толпами призывников по плацу бродили офицеры, опиравшиеся на чуть менее пьяных сержантов. В мутные глаза офицеров навек были впечатаны таёжные туманы и беспроглядная мгла северных гарнизонов. Два раза в день нас строили и мутные офицеры начинали выбирать себе солдат. Мгла из глаз офицеров никуда не девалась, только густела к вечеру, как мгле и положено.

Когда первый раз прозвучали моя и Вовкина фамилия, я было задрал ногу, чтоб выйти из строя. Но Вовка, стоявший сзади, тут же ухватил меня за штаны.

- Ты куда?! - прошипел он. - Не видишь, то подводник! На хера нам надо три года под водой сидеть?! Мы ж не тритоны...

Я опустил ногу, а он, успокоившись, сказал:

- Дождёмся водителей, тогда выйдем. Какой подводный флот?! Пойдём в один полк, будем на грузовиках гонять. Стой спокойно, я скажу, когда надо...

Я кивнул. В детстве мы хотели стать космонавтами. Потом лётчиками. А сейчас явно шло к чему-то ещё более простому. Лучшую из возможных при таком раскладе перспектив Вовка называл «на грузовиках гонять». Меня он уверял, что это — практически то же самое, что быть лётчиками.

...Четверо суток мы просидели в Брянске. За нами приезжали химики, танкисты, артиллеристы, моряки и железнодорожники. Заглядывали лётчики и шлялись ракетчики. Водительских эмблем ни на ком не было. Трое суток нас раз за разом вызывали, а на четвёртые взяли и вычеркнули из списков, как непонятно куда пропавших.

- Так, может, по рублю и в армию не пойдём? - предложил я.
- Ждать будем, - сказал Вовка.
- С твоим терпением надо было сразу к снайперам записываться, - заметил я.

К концу четвёртого дня два сержанта вывели на помост офицера-автомобилиста и прислонили его к микрофону. Офицер открыл рот, наделся им на микрофон и командирским голосом сказал слово «Ы-ы-ы!» После этого сержанты аккуратно сняли его с микрофона и сами огласили список.

- Идём! - толкнул меня Вовка. - Это они!
- Нас же не назвали, - на всякий случай предупредил я.
- И не назовут. Идём, пока не вышли те, кого назвали.

Сержантам мы сообщили, что фамилии в списке перепутаны.

- Записывайте как надо! - сказал Вовка. - А то сами пишете не пойми чего, а людям разбирайся с вами потом...

Так я попал в водители, а не в танкисты и не в подводники. Хотя два каких-то матроса с Камчатки бродили ночами по спортивному залу, в котором мы спали. Они наливали нам портвейн и наперебой зазывали к себе.

- Подводная лодка — это ж романтика! - говорили матросы. - Это ж сплошные кругосветные путешествия. Знаете, где мы с Витькой были? - не поверите! В Тихом океане! На Гаваях! В Адриатике! На Канарах! На Карибах! А? Пойдёте?
- На чём были-то? - спрашивали мы.
- На подводной лодке, - говорили матросы, - на ласточке на своей, на чём же ещё!
- Наверх всплывали? - спрашивали мы.
- Один раз. Ночью в середине океана! - строго объясняли матросы. - Ласточка секретная, чё вы хотите!
- Да пошли вы на хер с такой кругосветкой! - говорили мы, но портвейн пили.

Пили в меру — грамулечками, так что для очередной кругосветки матросам удалось наловить только тех, кто пил стаканами. Сами же подводные романтики лили в себя «Три Топора» и «Кавказ» прямо из горла и никакой меры в том не чуяли. Ослабли в своих кругосветках.

Когда ж они поволокли к воротам сборного пункта десятерых ненормальных, которые, в свою очередь, несли их офицера и — отдельно — его фуражку, остальные три тысячи человек вздохнули свободнее.

***

...Сержанты-автомобилисты спросили, есть ли у нас водительский стаж.

- Есть, - сказал Вовка, - пиши: я две недели ездил на ГАЗ-51.

Сержант записал.

- А ты? - спросил он у меня.

«Глянь! Даже не проверяют ничего!», - удивился я, а вслух сказал:

- Полтора года междугородних перевозок. Зил-130, потом Камаз, - и, подумав, добавил: - с прицепом...

Прицеп сделал своё дело. Когда нас привезли в Минск и мы привычно взялись за свои грамулечки, меня выцепил какой-то майор и тихо спросил:

- «Волгу» водить умеешь?
- «Волга» что — вертолёт, что ли? - нагло ответил я вопросом на вопрос.

Майор кивнул и так же тихо сказал:

- Стой здесь. Заберу твои документы, потом тебя. Пойдёшь в штаб округа. Генерала возить.

И исчез.

- Чё ему надо? - спросил Вовка.
- В штаб округа забирает, - сообщил я, - говорит, генерала возить буду.
- Не вздумай выходить, - предупредил Вовка, - пошёл он со своим генералом! Нам в один полк надо, на грузовиках гонять.

Я привычно спрятался. Через полдня пришел другой майор и опять спросил про «Волгу».

- Много вас тут, - сказал я майору и повторил на всякий случай, - много. А я один... В штаб округа, что ли, опять?

Майор посмотрел на меня с интересом:

- Штаб шестой гродненской армии. Генерала возить. Не уходи никуда, я — за документами.

Я опять не вышел. А к вечеру меня разыскал какой-то капитан.

- «Волга»? - спросил я уже привычно. - В штаб, поди?
- Вообще-то, «уазик», - удивился капитан. - И не штаб, а комендатура.

На этот раз я отказался слушать песню про «в одном полку на грузовиках гонять».

- Ставки падают, - сказал я Вовке. - То майоры были, а то капитан. То «Волги», а то «уазик». Я так досижусь до того, что мне и самоката не дадут. Или вообще из армии выгонят. Скажут — привередливый попался.
- Ладно, - согласился Володька, вытаскивая бутылку. - Давай тогда по грамулечке и попрощаемся.

Той же ночью мы встретились на виадуке в Бресте: меня вели в комендатуру, а его — в знаменитую крепость. Вовке дали ГАЗ-66. Мне — ГАЗ-69, «Волгу» М-21, «Волгу» М-24 и, до кучи, ещё мотоцикл с пулемётом. «О то ж!» - сказал я сам себе, опасливо цапая пулемёт.

***

...Армия обладает одной замечательной особенностью. Пока ты там, кажется, что вокруг тебя нет ничего интересного, всё уныло и вся жизнь определена до минуты. Один мой знакомец, отслужив какое-то время, прислал письмо: «Я тут решил вести дневник. Три дня вёл, потом написал на месяц вперёд, теперь сижу и удивляюсь своей прозорливости».

Но когда к тебе приходит твой светлый дембель, выясняется, что за два года было столько интересного и разнообразного, что непонятно, почему ты этому не радовался в своё время. Удивительное место армия! Совсем гиблое...

...Два года мы с Вовкой служили в разных местах одного гарнизона, иногда встречаясь в караулах за тайной грамулечкой. И вот теперь встретились за нею опять. Я сел за руль «Москвича» и мы поехали на речку. Свой рюкзак я кинул в багажник.

***

На большой поляне у речки стояли палатки, горели костры, а в центре грудились трёхлитровые банки с самогоном и огурцами, валялись помидоры, пучки зеленого лука, снова банки с самогоном, хлеб, колбаса, бутылки с самогоном, селёдка, сыр, большая фляга с самогоном, стаканы с самогоном и сиротливая бутылка водки. То есть, всё то, что в обиходе называется словом «шашлык». Шурпу, кстати, мы делаем примерно из тех же ингредиентов.

Недалеко от палаток, возле обрыва, стояли машины. У костров суетились люди, периодически отходившие к самогону и снова возвращавшиеся к кострам. Мы выпили несколько раз по грамулечке за знакомство. Несколько — потому, что я не сразу всех запомнил, да и вообще «несколько» - это по-любому лучше, чем «один раз».

- Пока при памяти, - сказал Вовка, - покажи билет.

Я показал.

- Пока при памяти, - сказал Вовка, - сам тоже запомни: надо его поменять на два часа ночи.
- Поздравляю с днём рождения, - сказал я, - и с Первым Мая тоже.
- Правильно! - кивнул Вовка. - Спасибо, что помнишь. Международный день. Пока при памяти, пойдём по грамулечке? И, кстати, надо кого-то послать за билетом и ещё всем сказать, что поезд в два часа, а то я себя знаю...

Какой-то хлопец сел за руль, на ходу допивая очередную грамулечку и уехал через лес на вокзал. А мы пошли наливать и закусывать шашлык.

Хлопец вернулся через час с ментами.

- Этот, - сказал он, показывая на меня.
- Документы! - потребовали менты.

Я показал.

- Этот! - удовлетворенно сказали менты, сверив данные. - Ну, давай по грамулечке за твой отъезд. Если шо — мы потом на вокзале будем. Заходи, у нас там в дежурке есть ещё...
- Ну, как на вокзале-то? - спросил Вовка у хлопца.
- Да нормально всё, - ответил хлопец, - Люся ходит, а так - тихо. В кассе выпивают.

В час ночи Вовка сказал:

- Пора! Ты, пока при памяти, попрощайся с мужиками, а я пойду машину разверну.

***

...Спелая луна висела над лесом. Яркие лунные дорожки пересекали речку Нерусса. По ним можно было ходить туда и обратно, что некоторые и пытались делать. Волки на том берегу пели песню про Владимирский Централ. Люди на этом берегу нестройно подпевали, не обращая внимания на сову, которая, кудахча, ногами пинала к кустам помидор.

Неподалеку в темноте взревел двигатель и почти сразу же вслед за этим раздался громкий всплеск воды и двигатель, булькнув, умолк. Волки разом бросили петь. Сова с сожалением оставила свой помидор и пешком заковыляла к берегу.

На обрыве лежало бревно. На бревне сидел Вовка. Мокрый. Я знаю, что такие мокрые вовки добываются непосредственно из рек и озёр.

- Поехали? - спросил я.
- Поехали, - согласился он.
- А машина где?
- Нету машины, - сказал Вовка.

Мы с совой оглянулись. «Ух ты!» - сказала сова. «Москвича» действительно не было. Вовка встал, вылил из карманов воду и снова сел на бревно. Я подошёл к обрыву. Из глубины на меня жалостно смотрели две жёлтых фары.

- Хозяин! - позвали фары.
- Вовка! - повернулся я. - Они ещё это...

Вовка махнул рукой. Щуки в лучах света начали подтягиваться на общую панихиду, перекусывая по пути, чем бог послал. Фары, всё поняв, несколько раз печально моргнули и погасли.

Сова вернулась к помидору. Волки ушли на заготовки зайцев.

- Хоть раз в жизни день-рожденье как человек отметил, - неожиданно сказал Вовка.
- А машина? - спросил я, понимая, что в багажнике остались мои вещи.
- Не бери в голову, - сказал Вовка, - завтра достанем. Давай, пока при памяти, по грамулечке и хлопцы нас отвезут до хаты...

https://suzemka.livejournal.com/112092.html

Отредактировано belle (2018-02-15 03:09:48)

ГРАМУЛЕЧКА. Часть Вторая, Последняя.

https://suzemka.livejournal.com/112378.html

Отредактировано belle (2018-02-16 01:11:52)

sadalskij:

https://sadalskij.livejournal.com/3347899.html

Отредактировано belle (2018-02-16 01:19:00)

Спортивный арбитражный суд (CAS) в Лозанне опубликовал мотивировочную часть по 45 российским спортсменам и двум тренерам, которые не были допущены к Олимпийским играм 2018 года в Пхенчхане.

CAS отмечает, что в связи с дисквалификацией Олимпийского комитета России решения о приглашении российских спортсменов на Олимпиаду принимает МОК, который оставляет за собой право не выдавать индивидуальных приглашений атлетам.

«Выездная панель пришла к выводу, что любая несправедливость в отношении отдельных спортсменов является следствием приостановки членства Олимпийского комитета России, и этот процесс нельзя назвать ни дискриминационным, ни несправедливым», — написано в релизе.

Отмечается, что получение приглашений от МОК в таких условиях является привилегией, а их отсутствие — не является наказанием.

http://www.rosbalt.ru/world/2018/02/16/1682960.html

Отредактировано belle (2018-02-17 01:16:17)

Болельщицы из КНДР 2018 - Fans from North Korea 2018

Отредактировано belle (2018-02-17 05:06:21)

Ученым предложили умножить себя на 0,5

Сотрудников НИИ Мурманской области переводят на полставки — ради выполнения «майских указов» президента. За учеными — врачи.

Научные сотрудники Полярного геофизического института опубликовали письмо, в котором руководство предлагает им согласиться на уменьшение ставки под угрозой сокращения штатов.

«Сотрудник должен написать заявление с просьбой перевести его на 0,85 (или менее) ставки. Такой вариант работы администрация выбирает пока на полгода, с дальнейшей оценкой эффективности такого метода. Поэтому заявление пишется пока на 6 месяцев», — указано в бумаге, подписанной директором и главбухом института. В том же письме подробно объясняется, что привело к такой ситуации. «Майские указы» требуют повышение зарплаты научных сотрудников в среднем до 200% от средней по региону, ФАНО (Федеральное агентство научных организаций. — Ред.) России требует безусловного поквартального выполнения этого требования. Выделенной целевой суммы для повышения зарплаты научных сотрудников недостаточно. Обращение в ФАНО России с просьбой о выделении полной суммы финансирования не дало положительного результата», — говорится в письме. Кроме того, вышестоящая администрация сообщила дирекции ПГИ, что зарплату нужно повышать не только за счет бюджета, но и за счет «внебюджетных поступлений». Либо за счет оптимизации. Читай — сокращения сотрудников.

Пока дирекция предлагает подчиненным самим договориться: либо 18 «добровольцев» перейдут на полставки, либо 30 с лишним — на 0,85.

Чтобы определиться, есть неделя: в противном случае «администрация будет вынуждена пойти на вариант повышения эффективности работы с уменьшением штата до необходимого уровня».

Эффект ультиматума сглаживает обещание компенсировать убытки стимулирующими выплатами. Однако в этом случае ученые теряют право на льготную северную пенсию, которая начисляется только при работе на полную ставку.

Ситуация прогнозировалась еще летом, когда ученые Кольского научного центра РАН вышли на митинг с требованиями отменить «майские указы», если государство не может обеспечить их исполнение, а также увеличить финансирование российской науки хотя бы до 0,22% ВВП. На улицу людей вывели сокращения в двух крупных НИИ — промышленной экологии Севера и экономических проблем. В первом из них сократили почти треть сотрудников, причем врио директора НИИ в одном из интервью признал, что главная причина — сокращение финансирования. Зарплаты не хватало на всех.

Массовые сокращения, неоплачиваемые отпуска и «добровольный» перевод на доли ставки для ученых КНЦ реальность уже года два. Средств на материально-техническое обеспечение исследований, экспедиции, командировки, расходные материалы, обновление инфраструктуры нет.

В таком катастрофическом положении оказались не только ученые Мурманской области. Летом письмо президенту страны с жалобами на ужасающее состояние отечественной науки направили 400 российских ученых. Ответа они дождались недавно. И не от Путина, а от ФАНО, на которое, собственно, и жаловались. С жалобщиками агентство спорит, на 12 листах объясняя, в чем они неправы. Впрочем, и то хорошо. Два года назад на такое же письмо вообще не пришло никакого ответа.

К слову, ученые — не единственные, кто в Мурманской области столкнулся с предложением добровольно отказаться от части оклада ради выполнения «майских указов». Аналогичный ультиматум уже получил младший персонал мурманской городской больницы.

https://novayagazeta.livejournal.com/7991592.html

Отредактировано belle (2018-02-19 03:20:11)

Американский предприниматель Илон Макс получил разрешение на строительство тоннеля по Вашингтоном, который будет использоваться для высокоскоростных поездов проекта Hyperloop.

Предварительное разрешение было выдано Транспортным управление Вашингтона. Строительством тоннеля займется компания The Boring Company, созданная Илоном Маском. Ее задача - связать скоростными поездами Нью-Йорк, Филадельфию, Балтимор, Вашингтон и другие города.

В 2017 году Илон Макс опубликовал в своем «Твиттере» первое фото такого тоннеля, который начал строиться под Лос-Анджелесом.

Поезд Hyperloop будет представлять собой капсулу на воздушных подушках, которая движется в условиях низкого давления, почти сравнимого с вакуумом, на скорости свыше 1100 км/ч.

https://www.infox.ru/news/232/science/t … asingtonom

Отредактировано belle (2018-02-20 05:38:45)

https://avmalgin.livejournal.com/7534972.html

Отредактировано belle (2018-02-21 02:01:46)

Hey Buddy, Can You Give Me a Hand?

Отредактировано belle (2018-02-22 04:55:43)